Как много смыслы в этом слове
Дитя войны…
А были ль мы детьми?
И в восемь лет мы
повзрослели рано,
когда фашист на теле
Матери-земли оставил раны…
(моему отцу посвящается)
А были ль мы детьми?
И в восемь лет мы
повзрослели рано,
когда фашист на теле
Матери-земли оставил раны…
(моему отцу посвящается)
22 июня 1941 года гитлеровская Германия, без объявления войны, напала на Советский Союз. Из колхозного репродуктора прозвучало это сообщение, диктор еще что-то говорил, а народ уже собирался вокруг столба с репродуктором.
Война… Взрослые тетки и девушки плакали, а у мужиков лица стали «серыми» и суровыми.
За одиннадцать дней до объявления войны, 11 июня 1941 года Пети Лавринову исполнилось 8 лет. Он окончил второй класс. «Мы с пацанами понимали, что случилось что-то страшное для нашей страны, для всех советских людей».
В то время Петя жил со своей семьей в Красноярском крае. Уярского района, с.Толстихино. Семья была большая-отец с мачехой (мать свою он не помнил,Пете было два годика когда она умерла), и шестеро детей. Родными по отцу и матери были только два брата – Петя и Володя. Мачеха их не любила, но и не обижала - «живут себе и ладно». Отец Петин, Лавринов Петр Константинович, работал председателем колхоза «Имени Ильича».
Почти всех мужчин села мобилизовали на фронт. Ушел на фронт и дядька Петин - Дмитрий Алексеевич Лавринов. Отец Петин говорил «осталось полтора мужика в колхозе», это он имел, ввиду себя, да соседа инвалида без ноги дядю Васю.
Ребята постарше, которым было по 12-15 лет, в один момент стали «взрослыми». На их плечи лег «груз» ответственности за свои семьи, вместо отцов.
Почти всех коней из колхозного табуна забрали на нужды фронта, как тягловую силу. В колхозе осталось лишь несколько «старых» по «лошадиным» меркам лошадей.
Суровые будни колхозников стали еще суровее. На плечи женщин, подростков, стариков, легла вся тяжесть крестьянского труда. Дети тоже понимали, что надо помогать взрослым. «Мой старший брат Володька, которому на тот момент было двенадцать лет, стал «правой рукой» отца. Он отвечал за организацию ребят на работы, распределял, кто и на каком участке работ принесет больше пользы.» Петька, в свои восемь лет, как и его сверстники, трудился на колхозных огородах, пас овец и скотину. «Отец говорил, что лишние руки в колхозе не помешают». А еще надо было «обработать» и свой огород картошки, помочь мачехе по хозяйству, присмотреть за малышней.
Но, Петька с пацанами, все равно находили время для игр. А игра вся сводилась к «войнушке». Сосед инвалид дядя Вася, смастерил мальчишкам деревянные ружья и пистолеты, «так что мы тоже били фашистов. Вот только фашистом добровольно никто быть не соглашался, поэтому на спичках тянули жребий, кто вытянул обломленную спичку, тот и «немец»». «Немцы» домой зачастую приходили с разбитыми «сопатками». Но никто не жаловался матерям и не обижался на друзей, потому что в следующий раз, «немцем» мог оказаться каждый из нас.
Первого сентября 1941 года Петя пошел в третий класс. После уроков, закинув домой портфели, шли помогать взрослым на поле копать картошку. В уборочную страду помогали на зернотоке. Почти весь урожай зерна и другой колхозной продукции сдавали в заготконтору районного центра. Там продукцию в дальнейшем грузили в эшелоны, отправляли на фронт. Сдавали так же продовольственную продукцию на фронт, с подсобных хозяйств, жители села. Оставляли только семена, да на еду столько, чтобы с голодухи не помереть. Кожуру от картошки не выбрасывали, а тщательно мыли, мелко резали и добавляли в муку для выпечки хлеба. Хлеб пекли в русской печи, аромат того хлеба, Петя запомнил на всю жизнь. Экономия муки была строгая, до следующего урожая все равно не хватало.
Отец Пети уходил на работу, когда ребятишки еще спали и приходил, когда уже спали. На нем, как на председателе колхоза, лежал «тяжелый груз» ответственности за поставку продовольствия.
Седьмого ноября 1941-го года, Петю приняли в пионеры. Он очень гордился сатиновым красным галстуком, который символизировался с красным революционным знаменем. Все его одноклассники с гордостью носили новое звание – ПИОНЕР! Ученики класса, дали клятву верности пионерскому делу и быть всегда готовыми делу Ленина. В конце праздника спели революционную песню «Щёрс под красным знаменем».
Зима 1941 года выдалась особенно морозной и снежной, как будто сама природа «лютовала» против фашистов. Возле села стали появляться волки, иногда они задирали баран, а по ночам был слышан их вой. Страшно было. В лес на заготовку дров, ездили на нескольких санях, запряженных лошадьми. Бабы старались как можно громче разговаривать, кричать друг другу, чтобы отпугнуть волков. «Этой зимой, наша завуч школы, Мария Игнатьевна, погибла от нападения стаи волков. Она в райцентре получила книги для школы, везла их на санях одна. От райцентра до села всего то десять километров. Все книги она скидала в стаю, но силы были неравны, она погибла. Вся школа и все село скорбили, ей было всего двадцать лет от роду.»
Шел 1942 год, Пете исполнилось 9 лет. Отец Пети, мой дед, рвался на фронт. Целый год он добивался снятия брони, и в конце года ему это удалось. Семью он поставил перед фактом, перед самой отправкой.
Дядя Петин, Филипп Алексеевич, ушел добровольцем в 1943-ем семнадцатилетним парнем. «С моим старшим братом они были очень дружны, поэтому Володя сбежал на войну вслед за Филиппом. В Челябинске брата сняли с поезда и отправили домой. Мачеха очень на него разозлилась, отхлестала отцовским ремнем по мягкому месту, да так что Володя не мог неделю сесть. За это брат сильно обиделся на мачеху и ушел из дома жить в семью дяди Филиппа. Я остался один, и мне было уже 10 лет.
Мачеха, без отца, показала свой крутой нрав. Стала попрекать меня куском хлеба и давать оплеухи почем зря.»
На лето Петя перебрался жить на чердак, старался как можно меньше попадаться мачехе на глаза. « Младшая сестренка Люся, которой было 5 лет, украдкой от матери подкармливала меня, жалела. А еще летом мы с пацанами собирали «подножный» корм - черемшу, дикий лук. Рвали крапиву с лебедой, которые матери добавляли в супы.
В июле 1943-го года, пришла похоронка на Дмитрия Алексеевича - родного брата моего отца. Он умер от ран в госпитале на Украине.
Мой брат Володя, поступил в ФЗО, учиться на сварщика. А я со своими сверстниками уже во всю помогал колхозу. Мы уже считали себя совсем «взрослыми», и твердо знали, что наш небольшой вклад в общее дело, это огромная помощь бойцам Красной Армии, нашим отцам.
Голос Левитана каждый день звучал из репродуктора, передавая сводки с фронта. С замиранием сердца, мы ждали новостей, радовались победам.
1944 год, мне одиннадцать лет. Мой брат Володя выучился и стал работать сварщиком в колхозе самостоятельно. У брата оказался талант к сварочному делу. В четвертый класс мне не в чем было идти - одежонка поистрепалась, обувь тоже.
Председатель колхоза тетя Дуся, была добрейшей души человек, жалела меня и подкармливала. Принесла мне старенькую одежонку чтобы я пошел в школу. Мачеха на Уярском рынке купила мне туфли, правда женские с каблучком. В них я и пошел в школу. Ребята смеялись надо мной, но моя учительница пожалела меня и обменяла мои туфли на свои, без каблучка.
После уроков я бежал на колхозную базу помогать брату, что-нибудь поддержать или подать железячку. В выходные дни помогал на зернотоке. Веяли зерно вручную. Когда лопатой подцепишь зерно и оно струйкой летит высоко в небо, а солнышко пробивается через нее тебе в лицо, и так радостно становится на душе. И рассуждаешь уже по- взрослому – вот он хлеб, всех накормит досыта, и нас, и фронт. Урожай на зерновые был богатым в 1944 году.»
1945 год, Пете 12 лет. «Самый страшный год для меня и моей семьи. Мачеха получила на отца похоронку. Умер от ран в госпитале в Польше, в
городе Кельне. Мне казалось, что земля уходит из под ног. Как так-то? Нет больше батьки?! Мачеха ревела белугой и малышня вместе с ней. Неделю она ходила как в воду опущенная, никого не замечая, даже своих детей. А они не шумели, понимали, что матери очень-очень плохо, мама болеет. Я кормил их скудной едой и следил, чтобы не проказничали.
А война подходила к концу, каждый день мы всем селом слушали Левитана, победные сводки с фронта. Красная армия гнала фашиста по Европе до его волчьего логова, до Берлина.
Наступил долгожданный май 1945 года. Голос Левитана звучал как-то по-иному, торжественно, гордо, чеканя каждое слово. Я уже дословно не помню, о чем он говорил, но то, что гитлеровская Германия подписала капитуляцию, помню отчетливо.
Конец многолетней войны с фашистами. Женщины обнимались, нервно смеялись и плакали. Некоторые, прижав детей, рыдали, о потере мужей.
Впервые мачеха Оксана, обняла меня и всех детей, зарыдала, что-то причитая. Сердце мое было готово выпрыгнуть из груди, я тоже ее обнял и заплакал. Мне так стало ее жалко. Я осознал, как ей было трудно поднимать детей без отца и одновременно работать в колхозе. Я простил ей все свои детские обиды.
Осенью в школу я уже не пошел, да и мачеха не настаивала.»
Мой отец о своем школьном образовании говорил так «Я окончил 4 класса и коридор. Я считал себя уже совсем взрослым, и уже самостоятельно трудился как колхозная рабочая единица за трудодни.
Дядька мой, Филипп Алексеевич, вернулся с фронта осенью 1946 года героем – на его груди блестел орден Красной Звезды и медаль за Отвагу.
Немного мужиков вернулось в село. В сельском клубе накрыли столы, запасы для угощения несли все, у кого что было. Я к тому времени освоил отцовскую гармонь и довольно хорошо играл на ней. Слегка захмелевшие бабы отплясывали под гармонь и пели частушки про Гитлера.
Мой отец, дядя и многие другие отдали свои жизни за наше будущее, за Родину, за это праздничный стол, за Победу над фашисткой Германией.
В 1947 году, моя мачеха Оксана, забрала детей и уехала на Украину в город Николаев. Она родом была из тех мест. Звала меня с собою, но я предпочел остаться на своей малой Родине, родине отца. Я остался один в родительском доме, мне было 14 лет.
В селе со своей гармонью, я был первым парнем на деревне. Участвовал в самодеятельности при клубе, играл на свадьбах и танцах.
Председатель тетя Дуся, отправила меня от колхоза, учиться в ФЗО на шофера. Два года я жил в общежитии районного центра Уяр. Мой брат Володя женился в соседней деревне, там и остался работать сварщиком в колхозе. После окончания учебы, я вернулся и стал работать шофером в колхозе Имени Ильича, колхозе моего отца…»
Дают – бери, а бьют – беги,
Бессмысленно не ввязывайся в драку.
Чужое не бери, – ведь это не твое,
А береги свое, пусть и немного, но
И не завидуй,
Любому недругу ведь на руку.
Живи своим умом
И поступай по чести.
А душу светлую, не оскверняй
Матерным словом.
Вот станешь ростить ты детей своих,
Наказ отца ты вспомнишь,
Слово в слово…
Эти незатейливые строки, принцип жизни моего отца и нас – его детей. Они сами «легли» на лист бумаги, когда мое повествование о военном детстве отца, Лавринова Константина Петровича закончилось. Он ушел из жизни в 77 лет. Тяжелое детство отразилось на его здоровье. В моей памяти всегда будет жить «ребенок войны Петька» - мой отец.
Война сплотила весь советский народ. Крепкий тыл по-своему приближал Победу над фашистской Германией. На заводах, фабриках, в колхозах, не доедая и недосыпая, трудились рано повзрослевшие дети наравне со взрослыми. Детский вклад в Победу не оценим.
Пока мы живы, будем помнить о рассказах своих родителей, о их военном детстве.
Мы будем завещать эту память своим детям и внукам. На долгие годы, из поколения в поколение, чтоб не иссякала «река памяти» об отцах и матерях – «детях войны».